Мариам Петросян - Дом, в котором… [Издание 2-е, дополненное, иллюстрированное, 2016]

— Мое предложение простое, — сказала она деловито. — Запремся на третьем, и пусть все идет своим чередом. Все равно мы не знаем, чего от них ожидать. Может, они спокойно про спят до утра. А может, устроят прощальную гулянку. В конце концов, почему бы им не отметить это событие? Во всех школах так делается.

Душенька похлопала ресницами, угодливо улыбнувшись Акуле.

— Я не права?

— Это не выход из положения, а капитуляция, — проворчал Акула. — Варианты «давайте сидеть сложа руки» на данном этапе рассматриваться не будут.

— Ладно, — Душенька пожала плечами, стараясь не выглядеть задетой. — Больше мне нечего предложить.

Акула уставился на Ральфа. Потом перевел взгляд на Ящера. Выждал и сделал приглашающий жест. Крестная встала. По тому, как Акула подчеркнуто галантно уступил ей место, Ральфу стало ясно, что эти двое находятся в сговоре, и это ему не понравилось.

Крестная кивнула собравшимся. Поправила очки. Откашлялась.

— Не могу сказать, что последнее предложение кажется мне заслуживающим внимания, хотя оно и предпочтительнее иных, прозвучавших здесь. Я, со своей стороны, хочу предложить два варианта действий. Поверьте, что оба тщательно продуманы, с учетом всех возможных последствий.

Крестная говорила так тихо, что казалось, малейший шорох может заглушить ее, и все сидели, напряженно вслушиваясь, чтобы ничего не упустить. Избитый ораторский прием, но надо отдать ей должное, Крестная применяла его с блеском.

Шериф кренился с подоконника, оттопыривая ухо ладонью. Подчеркивая свою глухоту. Выглядело это смешно. Можно было поверить, что бесчисленные проводки от наушников, лишающие слуха Крыс, каким-то образом дотягиваются и до его ушей. И что он из-за этого тоже глохнет. Преподносилось это, во всяком случае, так. Как профессиональное заболевание.

Ральф ощутил нарастающее напряжение. Что-то вот-вот должно было произойти. Крестная кивала Акуле, Акула любезно скалился в ответ. Эти двое вели себя как заговорщики, причем заговорщики, не скрывающие, что у них заговор.

— Как вам всем известно, официальная дата выпуска — семнадцатое июля, — продолжила Крестная. — Я предлагаю переместить ее. Если выпуск состоится ранее ожидаемого, мы вполне можем рассчитывать обойтись в предвыпускную ночь без происшествий. Само собой разумеется, учащиеся не должны быть в курсе изменений. Вся проблема в сохранении этой информации в строжайшем секрете.

Она выдержала паузу.

Воспитатели переглянулись. Глаза Овцы наполнились слезами. Гомер сдержанно поаплодировал. Ящер даже привстал от волнения.

— Эй, а ведь это может сработать! — воскликнул он. — Действительно может сработать. Очень дельная мысль!

— Может и сработать, — без особого энтузиазма согласилась Душенька. — Если они ничего не пронюхают.

Ральф промолчал. Ему претила мысль о том, чтобы обойтись с ними так. Объявить о выпуске чуть ли не в момент выпуска. Это было подло, нечестно, по-Акульи трусливо, но… Ящер был прав, это могло сработать. Имел ли он право возражать против плана, гарантирующего им спокойную жизнь на ближайший месяц? Не предложив взамен ничего более достойного? И он промолчал, что при желании можно было счесть согласием.

— В целях сохранения конфиденциальности следует полностью исключить контакты учащихся с родителями, — Крестная обвела воспитателей строгим взглядом. — Все переговоры с родителями должны вестись на третьем этаже в присутствии кого-либо из нас. Личные визиты только с разрешения директора и только с заранее подготовленными родителями. Сами мы ни в коем случае не должны упоминать о переносе даты ни в частных разговорах, ни в письменной форме, и особенно при общении друг с другом где-либо за пределами третьего этажа. Я бы очень хотела, чтобы и на третьем этаже подобные разговоры не велись. Телефон, находящийся в учительской, я предлагаю изъять. Есть подозрения, что учащиеся иногда пользуются им.

— Господи, — прошептал Ящер. — Есть подозрения! Мы сто лет знаем, что они им пользуются. Да что она о себе вообразила, эта старушенция?

— И последнее, — Крестная повысила голос, неодобрительно глядя на Ящера. — И последнее. Подлинную дату выпуска будем знать только мы двое — я и наш уважаемый директор.

Ральфу показалось, что он расслышал стук отвалившейся челюсти Ящера. Ему стало смешно. Гомер вскочил, размахивая руками:

— Это… это просто невозможно! Как же так? Как это, не знать дату выпуска?

Овца неожиданно для всех выкрикнула тонким голосом:

— Я протестую! Это недопустимо!

На фоне негодования самых бессловесных воспитателей поблекло даже грозное рычание Шерифа. Ящер сидел, вытаращившись и вцепившись в подлокотники кресла. Глядя на него, Ральф от души понадеялся, что сам не выглядит настолько ошеломленным. Крестная стояла под шквалом гневных возгласов, спокойная и исполненная уверенности в себе. Нельзя было не восхититься ее выдержкой.

— Выслушайте меня, пожалуйста, — сказала Душенька, когда страсти немного улеглись. Впечатленная хладнокровием Крестной, она изо всех сил старалась держаться с таким же достоинством, но получалось у нее это из рук вон плохо. — То, что вы предлагаете, невозможно по многим причинам. Во-первых, — она загнула пальчик со сверкающим цикламеновым ноготком, — во-первых, они должны собрать и упаковать свои вещи. На это требуется время. Во-вторых, родители! Допустим, вы не сообщаете эту вашу секретную дату нам, но им-то ее придется сообщить. И вы надеетесь, что они сохранят эту информацию в тайне? В назначенный день одни приедут раньше, другие позже, третьи сообщат, что не могут приехать именно в этот день, а могут в любой другой, и так далее. Представьте, что будет твориться! Больше ста человек, которым внезапно сообщили, что их забирают, в то время как они не успели собраться, попрощаться, накраситься, написать памятные записки или что там они собирались проделать… плюс их родители и мы, тоже совершенно не в себе, потому что, видите ли, были не в курсе, что выпуск состоится именно в этот день! Да это просто смешно! Нас сегодня четверо отъезжающих едва не свели в могилу, а вы предлагаете…

— Пожалуйста, успокойтесь, — перебила Крестная поток Душенькиного красноречия. — Все не так страшно, как вам кажется, особенно если не терять головы и не накручивать себя, рисуя апокалиптические картины.

— Да, — поникший было Акула приосанился. — Все не так страшно. Мы обговорили процедуру в деталях, заручились поддержкой кое-каких дружественных организаций и надеемся, что с их помощью хаос удастся предотвратить.

— Каких таких организаций? — поинтересовалась Душенька, но ей никто не ответил.

Крестная прошлась по комнате, скрестив на груди руки.

— Мне кажется, вы не осознаете всей важности соблюдения полной конфиденциальности, — сказала она с упреком, останавливаясь возле съежившегося в кресле Гомера.

— Наши воспитанники проницательны. Малейший промах со стороны любого из вас — и информация о переносе даты перестанет быть тайной. При этом вовсе не обязательно упоминать о ней вслух. Достаточно необъяснимой суетливости, выражения лица, незаметных нам самим признаков. Не говоря уже о сборах… — Крестная мельком поглядела на Душеньку, — например, если из дежурной комнаты исчезнет большая часть принадлежащих кому-то из нас предметов, вряд ли подобное останется незамеченным. Я говорю о том, что мы можем выдать себя ненамеренно, поставив тем самым всю затею под удар.

— А я с вами не спорю, — слабо отмахнулся Гомер, принявший большую часть сказанного на свой счет. — Вы меня вполне убедили. Прошу простить мне мою несдержанность.

Крестная поверх его головы с улыбкой смотрела на Ральфа.

Он улыбнулся ей в ответ.

Я тебя понял, Стальная Леди. Суетливость и волнение — это к Гомеру. Сборы — слабость Душеньки. Шериф — болтун. Ящер способен выдать себя злорадным выражением лица. Овца — страдальческим. А вот в чем ты сомневаешься, когда речь идет обо мне? Уж не в том ли, что я побегу докладывать им о ваших планах?

Уловив это «ваших» в собственных мыслях, Ральф, вздрогнув, прикрыл глаза.

Я так и подумал? Ваших, а не наших? Что ж, может, она не так уж и неправа, эта старая сука.

СТАРАЯ СУКА?

— Я прошу всех высказаться, — потребовал Акула. — Всех, без исключения. Сейчас, потому что после голосования мы к этой теме уже не вернемся.

— Я согласен с тем, что это удачный план, — поспешил заявить Гомер. — Хотя и возмущен недостатком доверия со стороны руководства.

Душенька громко фыркнула.

— Недостаток доверия? Ха! Вот так это теперь называется? Мило!

— Вы согласны или нет? — перебил ее Акула.

— Согласна.

— А я нет, — пробурчал Шериф с подоконника. — И именно по последнему пункту. Насчет нас. Что я, по-вашему, такая болтливая баба, что мне нельзя и секрета доверить? Нет уж, я лучше уволюсь, чем терпеть такое!